Заключенные и охранники
Ангарский тюремный эксперимент
В апреле 2020 года в Ангарской колонии № 15 Иркутского ГУФСИН произошел бунт, который был жестоко подавлен. После этого, в ходе получения признательных показаний от предполагаемых зачинщиков беспорядков, десятки осужденных были избиты и изнасилованы.
По пыткам были возбуждены уголовные дела, по которым обвиняются как осужденные-«разработчики», непосредственно пытавшие заключенных, так и сотрудники ФСИН, но нет никакой уверенности, что наказание понесут все виновные в преступлениях.
Защитой пострадавших занимается несколько правозащитных организаций — «Сибирь без пыток», «Движение за права человека», «Команда против пыток», фонд «Общественный вердикт». Суды только начались, не все расследования еще завершены, не каждый, кто виновен в преступлениях против личности и правосудия, привлечен к ответственности.
В этом выпуске Паноптикума мы рассказываем о бунте, о подзащитных фонда «Общественный вердикт» и «Сибири без пыток», но главным образом, о том, что безнаказанное зло прочно существует в российских тюрьмах, оно организовано и используется как основное средство работы.
Ангарский бунт
9 апреля 2020 года в ангарской исправительной колонии № 15 произошел бунт. Один из заключенных, Антон Обаленичев, заявил, что его избил надзиратель Александр Куртынов. В знак протеста против неправомерного, по его мнению, избиения, Обаленичев «вскрылся» (порезал вены на руках), из солидарности с ним порезали вены еще 20 заключенных. Все это происходило в закрытых помещениях ШИЗО-ПКТ.
Слух о произошедшем разошелся по колонии, заключенные стали сходиться к месту происшествия.
Начальник колонии Андрей Верещак позвал нескольких «авторитетных» заключенных к себе в кабинет, пообещал разрешить конфликт и посоветовал «смотрящему» за лагерем отправить всех по баракам, после чего заключенные разошлись.
На следующий день, 10 апреля, часть осужденных отказалась выйти на зарядку, поскольку 20 активных участников событий 9 апреля вывезли из колонии в неизвестном направлении. Как рассказал «Коммерсанту» правозащитник Павел Глущенко, они собрались на плацу и стали задавать вопросы администрации колонии о причинах избиения Обаленичева, а также куда вывезли осужденных, высказывая опасения, что их сейчас где-то жестоко избивают.
В колонию прибыл спецназ ФСИН а затем ОМОН Росгвардии. Около 500 заключенных весь день простояли на плацу, в обед к ним обратился начальник ГУФСИН по Иркутской области Леонид Сагалаков. «Он конкретно кричал на всех: „Я вас ***** [трахать буду] всех. Вы будете ***** [сношаться]“ Прямо вот такими словами: “Вы все будете ***** [сношаться]“», — рассказал изданию «Тайга.Инфо» Евгений Юрченко, бывший заключенный ИК-15.
После речи Сагалакова заключенных стали обливать водой из пожарной машины. Кто-то бросил в автомобиль камень, в ответ спецназ начал избивать осужденных дубинками. Загорелась промзона. Осужденным приказали раздеться, в таком виде их загружали в автозаки, при этом избиения продолжались.
Например, один из свидетелей, осужденный ИК-15 Алексей Дьяченко рассказал, что когда людей вели в автозаки через коридор из сотрудников колонии и ОМОНа, оперативник ИК-15 Филипп Саладаев и замначальника колонии по кадрово-воспитательной работе Сергей Хантаев избили его ногами и резиновыми палками. Заключенных голыми закидывали в автозаки друг на друга. «Все кругом было в крови», — вспоминал Алексей Дьяченко.
В тот же день, 10 апреля, появилось официальное сообщение пресс-службы ГУФСИН России по Иркутской области. В нем говорилось, что один из заключенных в ШИЗО:
«отказался от проведения личного обыска, толкал сотрудников учреждения, нецензурно выражался, призывал других осужденных к противоправным действиям. Осужденные из соседних камер ШИЗО разбили стекла камер видеонаблюдения, осколками нанесли себе порезы предплечий. В ходе противоправных действий было совершено нападение на сотрудника учреждения». Дальше говорится, что в колонию «незамедлительно» прибыла группа сотрудников ГУФСИН, и после «проведения беседы и разъяснения причин произошедшего осужденные отказались от противоправных действий».
Как можно понять из изложенной официальной версии, «бунт» состоял в нападении на одного из сотрудников в помещении ШИЗО-ПКТ и сразу же был разрешен. В этом сообщении ничего не говорится о спецназе, который по версии заключенных зашел в колонию на следующий день.
Необходимо отметить, что о событиях в ангарской колонии известно стало сразу же. Местные правозащитники, в частности, Павел Глущенко, приехали максимально возможно близко к колонии и вели стрим. Из видео было ясно, что происходящее — бунт и его насильственное подавление.
В заявлении от 12 апреля 2020 года правозащитники указывали на зафиксированные на видео избиения осужденных. «На кадрах видно, как сотрудники ФСИН жестоко избивают и унижают осужденных. Очевидно, что на кадрах зафиксирован возможный факт превышения должностных полномочий с применением насилия со стороны сотрудников ГУФСИН», —говорилось в заявлении.
Правозащитники подчеркивают, что события 9 апреля начались с избиения заключенного Обаленичева, и бунт начался после обращения Сагалакова к осужденным 10 апреля.
Очень интересное свидетельство — в меру отстраненное описание событий прозвучало в интервью бывшего осужденного ИК-15 Дениса Покусаева члену московского ОНК и журналистке Еве Меркачевой. Покусаев не был участником бунта, но, по его словам, стал жертвой его подавления. Из его свидетельства можно сделать вывод о нелепости и беспричинности устроенного силовиками массового избиения:
– Все началось с погрома под крышей, с помещения, где сидят злостные нарушители. Нас, работяг, это никак не касалось. Вроде все утихомирилось.
На следующий день мы как обычно вышли на работу. Отработали. Вечером все строимся на плацу. Оказалось, что большинство осужденных стояли там почти весь день. Приехало начальство. Сагалаков, его заместители и вроде как кто-то из Следственного комитета. Идут переговоры.
И вдруг появились несколько сотен сотрудников спецназа в щитах и шлемах, с дубинками. И потом мы видим, что горит коттедж из кедра. …Потом ПТУ начало гореть, скотоферма, где был большой коровник, и амбар с сеном.
Мы побежали тушить. Спасли все, что можно было спасти своими силами. …Ну а потом нас всех без разбора спецназ стал избивать дубинками, повалил на землю, раздел догола. Мне сломали руку.
В тот же день, 10 апреля 2020г., Следственное управление СК РФ по Иркутской области возбудило уголовное дело по ч. 1, ч. 2 ст. 212 и ч. 3 ст. 321 УК РФ (организация и участие в массовых беспорядках и дезорганизация деятельности исправительного учреждения). Обвинения были предъявлены Антону Обаленичеву, с которого формально началась вся история, и еще 18 заключенным колонии. 24 сентября 2021 года было объявлено, что следственные действия по уголовному делу окончены, обвиняемые и их защитники приступили к ознакомлению с материалами дела.
Сам факт возбуждения уголовного дела опровергает первую официальную версию иркутского ГУФСИН (см. выше), которая изображает события как рутинный случай одиночного неповиновения и быстрого разрешения конфликта.
Как отмечала «Тайга.Инфо», большинство обвиняемых заявили, что признательные показания были получены под пытками. Одним из потерпевших по этому уголовному делу признан глава регионального управления ФСИН Леонид Сагалаков, в которого, якобы, заключенный Сергей Зырянов бросил обломок бордюра. Сам Зырянов еще летом и осенью 2020 года говорил следователю, что его заставили оговорить себя жестокими пытками и изнасилованием шваброй, но его заявление оставили без внимания.
Из 19 обвиняемых только один осужденный признан потерпевшим по статье 132 ч. 2 п. «а» (насильственные действиях сексуального характера).
Уголовные дела
По следам событий в Ангарске известно о возбуждении нескольких уголовных дел:
- о массовых беспорядках и дезорганизация работы колонии;
- по сексуальному насилию над осужденными;
- по применению недозволенного обращения /пыткам — отдельные дела по пострадавшим Кежику Ондару и Тахиржону Бакиеву;
- по факту убийства во время бунта Даутова, дело было прекращено в сентябре 2021 года;
- уголовное дело или «куст» уголовных дел о пытках заключенных.
В марте 2021 года стало известно, что СК расследует несколько случаев избиений и издевательств над осужденными.
«В настоящее время по иркутской ситуации опрошено 1145 лиц, установлено 41 лицо, причастное к совершению насилия, установлено 75 потерпевших и примерно 90 очевидцев насилия», — рассказал директор ФСИН Александр Калашников на круглом столе в Совете Федерации.
Еще через полгода, 24 сентября 2021 г., на сайте Следственного комитета появилось сообщение о том, что Следственным управлением СК по Иркутской области «продолжается расследование уголовного дела по заявлениям ряда осужденных, содержавшихся в ФКУ ИК–15, СИЗО–1 и СИЗО–6 ГУФСИН России по Иркутской области по фактам причинения в период с апреля по декабрь 2020 года физических и психологических страданий путем систематического нанесения побоев, с применением пыток».
Остается не вполне ясным, что именно находится в производстве у регионального СК: куст дел о насилии и пытках в иркутских колониях, или некое «общее» объединенное дело по пыткам.
«Движение за права человека» (далее по тексту — ЗПЧ) защищает 17 пострадавших заключенных. По их данным, на август 2022 следствие по общему делу о пытках еще не закончено, Лев Пономарев (директор «За права человека») называет цифру официально признанных потерпевшими по ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера) — более 30 человек.
Две версии причин бунта
Первая версия — официальная. Через неделю после бунта ФСИН предъявил причину беспорядков. Официальные заявления содержали туманные намеки на некие «внешние силы»: «Уже установлены заказчики произошедшего инцидента и основные каналы организации беспорядков», — такое, с оттенком конспирологии, заявление появилось на официальном сайте ведомства 16 апреля 2020 года.
В этом же духе выразился министр юстиции России Константин Чуйченко:
Бунт заключенных «был срежиссирован извне, эти же люди проплатили так называемых «правозащитников», которые до сих пор пытаются раскачать ситуацию в масс-медиа». Министр добавил, что «Есть понятные факты — четыре года у управления ФСИН по Иркутской области не было начальника. Его назначили совсем недавно. Попытки нового руководства навести порядок, пресечь незаконные действия, фиксировать нарушения, например, создание комфортных условий для отдельного контингента, столкнулись с саботажем и шантажом со стороны осужденных». (Интервью «Российской газете»).
Ни конкретных правозащитников, ни таинственных режиссеров бунта Чуйченко не назвал, но намекнул на некий конфликт.
Вторая версия — осужденных и журналистов-расследователей. Разбиравшиеся в деле журналисты «Новой газеты» считают, что возмущение заключенных вызваны попытками ГУФСИН «сломать» сложившийся в ИК-15 традиционный режим:
По сведениям наших источников в Ангарске, ИК-15 — это колония …не «красная», где дисциплина и порядок поддерживаются активистами, а «черная», негласно управляемая криминальными авторитетами. Между ними и администрацией колонии был негласный договор. «Черные» обеспечивают бесперебойную работу промзоны, а администрация предоставляет послабления.
«Договор» был взаимовыгодным. Обороты «промки» ИК-15 — многомиллионные… Взамен криминальные авторитеты имели мобильники, наркотики и алкоголь.
Вечером 9 апреля этот баланс был нарушен. Сотрудник колонии избил осужденного, пользующегося определенным авторитетом в криминальном мире. На призыв избитого «вскрыться» (нанести порезы в районе запястья), откликнулись 17 человек.
Руководство колонии и регионального управления ФСИН решило ответить силой. Колония взбунтовалась. Пришлось на территорию исправительного учреждения вводить спецназ. Осужденные подожгли цех деревообработки.
О том же рассказал «Новой» и бывший заключенный ИК-15 Евгений Юрченко. По его словам, после начала событий, вечером 9 апреля, начальник ИК-15 Андрей Верещак настоятельно рекомендовал смотрящему за лагерем — заключенному Богдану — отправить осужденных по баракам. Так все и случилось, заключенные разошлись. Несмотря на это на следующее утро была объявлена чрезвычайная ситуация и введен спецназ ФСИН.
После «бунта»
Сразу после бунта со ссылкой на антиковидные меры доступ в ИК-15 был ограничен для общественных наблюдателей. В заявлении от 16 апреля было сказано, что «в учреждениях ГУФСИН введен ряд ограничительных мер, в том числе связанных с ограничением посещений» якобы «в связи с угрозой распространения коронавирусной инфекции». Членам ОНК разрешили осмотреть только территорию ИК-15, а в будущем пообещали встречу с осужденными «по согласованию со следственными органами». 13 апреля 2020 г. правозащитники требовали допустить к осужденному Обаленичеву и к вывезенным в СИЗО-1 и СИЗО-6 «независимых правозащитников, членов ОНК Иркутской области, журналистов и адвокатов».
Фактически, после бунта колония была заблокирована, а режим изоляции в отношении заключенных — ужесточен. Ни адвокаты, ни члены ОНК не имели доступа к заключенным.
По информации газеты «Коммерсантъ», первый труп появился еще при подавлении бунта: на двери одного из цехов было обнаружено тело 30-летнего заключенного Максима Даутова. При этом все признаки указывали на то, что это не суицид.
10 апреля 2020 года правозащитники общественной организации «Сибирь без пыток» сообщили сайту «Сибирь.Реалии», что девять заключенных после подавления бунта поступили в медицинский изолятор.
Одного из них, со сломанным позвоночником, позже перевезли в Воронеж, где он умер в первых числах мая. Об этом медиа сообщил правозащитник Павел Глущенко.
Утром 11 апреля, после подавления бунта, несколько сотен заключенных перевезли из ИК-15 в иркутское СИЗО-1 и СИЗО-6 в Ангарске. Там их передавали в руки «разработчиков» (заключенные, сотрудничающие с администрацией), которые пытали тех, на кого указывали оперативники ФСИН, требуя дать нужные показания.
13 апреля группа правозащитников обратились к президенту РФ Путину, председателю СК России Бастрыкину, директору ФСИН Калашникову и генеральному прокурору Краснову с требованием дать правовую оценку действиям администрации ИК-15, областного начальника ГУФСИН и правоохранительных органов в ходе подавления бунта, отстранить на время проверки от исполнения обязанностей начальника ИК-15 Верещака и начальника ГУФСИН. Авторы письма потребовали также возбудить уголовное дело по факту смерти осужденного, сообщить родственникам осужденных об их местонахождении, допустить правозащитников, членов ОНК, журналистов и адвокатов для опроса осужденных в СИЗО-1 и СИЗО-6 и ознакомить правозащитников и журналистов с видеозаписями из ИК-15 за 9-12 апреля.
16 апреля ФСИН заявила в ответ, что «в ряде СМИ распространяются недостоверные сведения о событиях, связанных с беспорядками в ИК-15», что «ситуация нормализовалась после личного вмешательства руководства» (а не обострилась после угроз Сагалакова), снова было повторено бездоказательное утверждение о каких-то якобы «установленных» «заказчиках произошедшего инцидента». Утверждалось, что ФСИН «организована работа «горячей линии» для информирования родственников, в том числе о местонахождении осужденных», но что «в связи с угрозой распространения коронавирусной инфекции» ограничены посещения. Говорилось, что «в ближайшее время по согласованию со следственными органами правозащитники планируют также встретиться с осужденными, которые участвовали в беспорядках». Легко заметить, что в этой изощренной формуле нет даже обещания когда-либо допустить к заключенным правозащитников. Еще сообщалось, что «членам общественной наблюдательной комиссии Иркутской области предоставили возможность посетить ИК-15, где они осмотрели территорию».
Фактически, своим заявлением ФСИН лишь подтвердил, что препятствует допуску к избитыми заключенным адвокатов и представителей СМИ и общественных организаций.
16 апреля Наталья Хроменкова, сотрудница «Сибири без пыток», сообщила изданию «Сибирь.Реалии», что родственники не могут определить местонахождение 60 из 80 вывезенных сидельцев ИК-15. В течение месяца положение мало изменилось.
4 мая родственники осужденных, как сообщил редакции «Сибирь.Реалии» представитель правозащитной организации «За права человека» Павел Глущенко, провели одиночные пикеты у здания колонии и следственного изолятора №6 в Ангарске.
Они требовали сообщить местонахождение своих родных и допустить к ним адвокатов. На этот момент было неизвестно местонахождение 54 человек. Глущенко огласил случай, когда родственникам отказали предоставить информацию о здоровье заключенного, находящегося в СИЗО-6, несмотря на генеральную доверенность. Отказ объяснили тем, что осужденный, якобы, против разглашения информации о своём здоровье. «Это частный случай среди десятков аналогичных, — подчеркнул Глущенко. — Тянут время, видимо, ждут, пока все травмы заживут».
Только в декабре 2020 года региональное управление СК РФ возбудило дело по факту убийства во время бунта Даутова, то есть через восемь месяцев после событий. А в сентябре 2021 года, как сообщил телеграмм-канал иркутской правозащитной организации «Сибири без пыток» «Заправка 38», вышло постановление о прекращении уголовного дела: следствие не получило «объективных сведений о том, что смерть Даутова М.С. носила криминальный характер».
Заключенные и бывшие заключенные жаловались, что избиения начались сразу же, когда их перевезли из взбунтовавшейся колонии в разные СИЗО.
Первым о пытках рассказал «Медиазоне» Хусейн Галаев, адвокат заключенного ИК-15 Хумайда Хайдаева, которому сломали пальцы, избили и держали четверо суток в наручниках.
Но о том, что избиения и изнасилования носили массовый характер, стало известно только во второй половине 2020 года, когда на свободу вышел заключенный ИК-15 Евгений Юрченко, которого пытали в ангарском СИЗО-6:
«Только порог переступили — сами сотрудники [начали бить] вместе с осужденными, которые там сидят. …Это те же осужденные, только они постоянно сидят на тюрьме, их не вывозят в лагерь, чтобы выбить показания, нужные оперативникам». После избиения голых заключенных завели к оперативникам СИЗО. «„Ну чё, допрыгались! Щас все пороться здесь будут“», — цитировал их Юрченко. Кроме этого, осужденных поочередно вызывали в каптерку. Однажды вызвали Юрченко вместе с тремя другими заключенными. Одного изнасиловали сразу же, другого пытали током, вставив швабру в задний проход. «Меня привязали к вешалке рукой, и ток прицепили к гениталиям». «Они насиловали конкретно тех, кто за что-то отвечал в колонии: за барак, за карантин, за СУС, за изолятор, ну, смотряг. Каждая проверка, каждая прогулка — нас избивали, избивали, избивали, избивали», — рассказал он в видеоинтервью.
Как сообщал в адвокатском опросе (цитируется Тайга.инфо) один из заключенных, в СИЗО-1 в ночь на 11 апреля 2020 года заключенных из Ангарска встречал живой коридор из сотрудников ФСИН.
«В их руках были резиновые дубинки, кожаные ремни, деревянные палки. Осужденные бежали, и каждый сотрудник ударял по различным частям тела. Я чудом добежал до конца, нас усадили на корточки вдоль стены СИЗО, обзывали нас: «Пидоры, шлюхи, проститутки». Подходили и били. При обращении сотрудника к осужденному они говорили: «Встала, шлюха, побежала», — пишет «Тайга.Инфо» в «Энциклопедии насилия».
То же самое происходило в СИЗО-6. По его версии, 11 апреля в 4 часа утра привезли 30 заключенных, которых уже ждали сотрудники колонии и «разработчики». Заключенных сразу же стали избивать, эти избиения продолжались постоянно.
Жалобы на пытки
Первые заявления —около 200 — от пострадавших и их родственников были поданы в иркутскую правозащитную организацию «Сибирь без пыток».
Ева Меркачева в «Московском комсомольце говорит о том, что 25 февраля 2021 года в Совете Федерации директор ФСИН России Александр Калашников зачитал материалы ведомственной проверки, в которых говорилось: «В настоящее время по иркутской ситуации опрошены 1145 лиц, установлено 41 лицо причастное к совершению насилия, установлены 75 потерпевших и установлено примерно 90 очевидцев насилия».
Как рассказал изданию «Сибирь.Реалии» Дмитрий Дмитриев, адвокат одного из потерпевших, на март 2021 года около 50 заключенных подали заявления о пытках.
Истории пострадавших
Вот истории лишь некоторых заключенных, которые они посчитали возможным рассказать журналистам. Это прямые свидетельства, каждое из которых должно было стать предметом тщательного расследования. Информации о расследованиях фактически нет, и не по каждому случаю вообще возбуждено уголовное дело. В таких обстоятельствах прямые свидетельства становятся ключевым и неопровержимым источником информации.
Заключенный ИК-15 Алексей Дьяченко был избит сотрудниками колонии (оперативником ИК-15 Филипп Саладаев и замначальником колонии по кадрово-воспитательной работе Сергей Хантаев) во время подавления акции протеста 10 апреля. Затем его вместе с десятками других заключенных вывезли в ангарское СИЗО-6.
«Как только я вошел [в одно из помещений СИЗО], ко мне сразу подбежал [сотрудничавший с администрацией заключенный] Евгений Семендяев со словами: „А вот и первая ауешница приехала!“ Стал сразу мне наносить удары кулаками в лицо, <…> сделал захват рукой и стал меня душить <…> От нехватки кислорода я стал хрипеть и терять сознание, а они, наоборот, смеялись надо мной и всячески оскорбляли. Когда я ослаб и упал на пол, меня все трое <…> стали пинать ногами и бить деревянным бруском, в какой-то момент я потерял сознание. <…> Абсолютно всех, кто находился в этот момент в каптерке, избили до такого состояния, что, кроме как беспомощно валяться на полу, не в силах встать, ничего не оставалось. При этом дверь в каптерку была открыта — напротив, сидел оперативник СИЗО-6, а по коридору ходили омоновцы».
Алексея Дьяченко долго отказывались признавать потерпевшим по делу о превышении полномочий сотрудниками ФСИН, признали в октябре 2021 года только после того, как суд обязал следователя признать Дьяченко потерпевшим. Об этом сообщила СМИ адвокат Дьяченко — Дарья Астафьева. Однако через два месяца в декабре 2021 г. Дьяченко снова лишили статуса потерпевшего.
Игоря Колосова, заключенного ИК-15, увезли из колонии в СИЗО-1, где пытали и требовали взять на себя вину в организации бунта. В материале «Новой газете» приводится рассказ Колосова. Сотрудники СИЗО заставили его бежать по коридору, пока его избивали, когда же Колосов упал, его раздели и бросили в камеру к другим заключенным из ИК-15. Сотрудничавшие с сотрудниками СИЗО осужденные связали его и избили, требуя признаться в организации бунта, но он ничего не подписал. Через три дня пыток Колосова изнасиловали завернутой в целлофановый пакет палкой. После этого он написал явку с повинной по делу о бунте.
Как пишет «Новая газета», Колосову (как и еще 19 обвиняемым) вменяли организацию массовых беспорядков (ч. 1, ч. 2 ст. 212 УК) и дезорганизацию работы исправительного учреждения (ч. 3 ст. 321 УК). Колосов написал жалобу главе Следственного комитета Александру Бастрыкину, в которой сообщил, в частности, что старший оперуполномоченный СИЗО-1 Кирилл Федюнин и оперативник Евгений Верещак (сын экс-начальника ИК-15 Андрея Верещака) угрожали ему «физической расправой», если он расскажет о пытках. Колосов все равно дал показания и написал отказ от явки с повинной по делу о бунте, но его так и не приобщили к делу.
По словам адвоката Колосова — Юлии Чвановой, Колосов признан потерпевшим по уголовному делу по факту насильственных действий сексуального характера группой лиц по предварительному сговору в иркутском СИЗО-1.
Максим Галяев рассказал «Тайге.Инфо» как оказался в СИЗО-1 после бунта в ангарской ИК-15. Из его рассказа следует, что раньше он уже сидел в СИЗО-1 во время следствия по своему уголовному делу. Тогда «разработчиками», по словам Галяева, командовал осужденный Денис Голиков по прозвищу Голик. В апреле 2020 года Галяев понял, что его ведут в те же камеры. В камере №128 его встретили уже знакомый Голик и осужденный по фамилии Махмудов. Галяева связали и заставляли громко кричать:
«Я приехал в СИЗО ******* [заниматься сексом], потом спрашивали о бунте в ИК-15. Шнуром от чайника били по ступням ног. Развязали через 3 или 4 часа».
После этого, по словам Галяева, ему засовывали в уши ручку, а под ногти иглу, так происходило всю ночь. В течение дня он должен был петь песни: «Катюша», гимн России и гимн колонии ИК-15.
Галяева, по его словам, изнасиловали баллончиком из-под пены для бритья и заставили описать произошедшее в ИК-15. Написанное «разработчику» не понравилось, поэтому Галяева изнасиловали еще раз — веником.
Когда СК возбудил уголовное дело о насильственных действиях сексуального характера, Галяева признали потерпевшим. Он дал показания на «разработчиков» и их «кураторов» из числа сотрудников СИЗО.
«Осужденные-разработчики передавали им мои показания, выбитые под пытками <…> Они [сотрудники ФСИН] составляли списки осужденных, кого нужно перевести в камеру для „разработки“».
Как утверждал осужденный, оперативники Федюнин и Верещак (которых обвинял и Игорь Колосов) указывали «разработчикам», из кого нужно выбить показания. Видеорегистраторы при этом убирались.
Упоминавшийся выше Денис Покусаев со сломанной еще в ИК-15 рукой попал в СИЗО №6 к начальнику дневной смены отдела режима и надзора Василию Луковскому. По его словам, этот сотрудник изолятора избивал осужденных киянкой и полипропиленовой трубой. Покусаев дал в интервью «Тайге.Инфо» подробные описания издевательств:
«Он дал мне прозвище «Покусака. Я постоянно говорил: «За что меня бьете, вы видите переломы, ну ударьте по другой руке, ну зачем ты сюда-то меня бьешь?!» «Ты че-то много разговариваешь, Покусака!» Я постоянно в свою защиту говорил, за это получал еще и от разработчиков Аниса и Семендяя, который заходил в продол и кричал: «Покусака, ты еще живая тварь! Только ляпни сегодня что-то!». «Я был весь переломанный, ни таблеток, ничего не давали. Он [Луковский] каждый день руку ломал обратно, кисть у меня просто лежала, она очень сильно деформирована, видно, что не раз переломана».
По словам Покусаева, Василий Луковский любил избивать заключенных под песню «Василиса» с припевом «Василиса очень любит веселиться».
На основании показаний Дениса Покусаева Василий Луковский и его заместитель Дмитрий Бароян были арестованы, Покусаев проходит потерпевшим по делу Луковского.
Сергей Зырянов, заключенный ИК-15, рассказал «Тайге.Инфо», что оказался в СИЗО-6 после бунта в колонии. В СИЗО его избивали с 11 по 30 апреля. Чтобы заставить оговорить себя и признаться в нападении на начальника ГУФСИН Сагалакова (якобы он бросил в того кусок бордюра), Зырянова, как он говорит, изнасиловали шваброй. Он утверждает, что в ходе медицинского обследования в больнице при ИК-6 Иркутска у него были зафиксированы повреждения прямой кишки.
Сергей Зырянов категорически отрицает вину. Несмотря на зафиксированные повреждения, как утверждает «Тайга.Инфо», он до сих пор не признан потерпевшим по делу о насильственных действиях сексуального характера.
Анонимный бывший заключенный ИК-15, признанный потерпевшим по делу о насильственных действиях сексуального характера, рассказал «Новой газете»:
«Меня раздели догола, завели в туалет, сбрили волосы и брови. Несколько раз переодевали в платье, делали парик из мочалки, скрученным канатиком привязывали его к голове, — и так я выходил, согнувшись, как велели, под 90 градусов к земле, на утреннюю проверку — это видели и врачи, и корпусной сотрудник, и сотрудники спецотдела — и никто не реагировал. Платье — из серой свисавшей футболки большого размера, я был без штанов, сверху топик наподобие лифчика, сделанный из майки, вставлялись туда стаканчики из-под картофельного пюре, как будто у меня груди, еще мне нарисовали тени, щеки розовые и ногти покрасили пастой из ручки. В туалет заставляли ходить как девочек, говоря: вы ходите не поссать, а посикать, поэтому делайте только сидя. Меня заставили запихивать себе в анальное отверстие туго скрученную в рулон бумагу, запаянную в целлофановый пакет. Все это не залазило, текла кровь, голова начинала кружиться, а они стояли и смотрели, крича матом: давай, сука, давай, запихивай, пидор, засовывай себе в жопу, не засунешь — запинаем туда бутылку полуторалитровую. Я засунул, потом вытащил эту шпулю, и они отстали. …Это были разработчики Нос и Курбат…
Жаловаться? Кому? Все всё знали, наши крики были слышны на два этажа, а за стеной была дежурная комната сотрудников, они просто не обращали внимания.
Мы могли, в принципе, оказать сопротивление, но последствия были бы намного хуже. Помощи нам было ждать неоткуда, и удачи не видать.»
Отдельные уголовные дела. Изнасилования
Первым было дело Кежика Ондара, который после бунта был помещен в иркутское СИЗО-1. Его перевели к «разработчикам», которые начали его избивать, едва он переступил порог камеры. После связали руки за спиной и подвесили за руки на вешалку так, чтобы ноги не касались пола, били палкой по пяткам, по животу, спине. Ему затолкали в задний проход пол-литровую пластиковую бутылку с замороженной водой, потом палку, потом включенный кипятильник. Резали гениталии, присоединяли к гениталиям электропровода. На следующий день впятером изнасиловали.
Только через несколько дней, когда его перевели в другую камеру, Кежик Ондар был помещен в медсанчасть ИК-6, в городской больнице ему сделали операцию.
11 декабря 2020 по факту преступления против Кежика Ондара было возбуждено уголовное дело, в качестве обвиняемых были привлечены насиловавшие его заключенные. В ходе дальнейшего расследования было возбуждено еще одно уголовное дело — теперь в отношении должностных лиц учреждений ФСИН.
Летом 2022 года, по сообщению «Сибирь.Реалии», в Иркутском областном суде начались слушания по делу, в котором пятеро сотрудников ФСИН обвиняются по статье 286 ч.3 п.в УК РФ (превышении должностных полномочий с причинением тяжких последствий) и ч. 2 ст. 293 УК РФ (халатность, повлекшая по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью). Это младший инспектор дежурной группы Данчинов М.Ю. и старший оперуполномоченный Мелентьев А.А., а также экс-начальник оперативного отдела СИЗО №1 Вольф М.В., и сотрудники ФСИН Москвитин А.И. и Шадаев Е.С. Процесс сделали закрытым под предлогом «государственной тайны».
Уголовное дело против сокамерников будет слушаться в Куйбышевском районном суде Иркутска, обвиняемые — осужденные, которые сотрудничали и пытали Кежика Ондара в СИЗО-1. Им вменяют ч. 3 ст. 111 (причинение тяжкого вреда здоровью группой лиц), п.«а» ч.2 ст. 132 (насильственные действия сексуального характера группой лиц) и ч.1 ст.122 УК (заведомое поставление другого лица в опасность заражения ВИЧ-инфекцией) УК РФ.
Тахиржон (Антон) Бакиев попал в ИК-15 уже после бунта, 15 апреля 2020 года. Через полгода Бакиева перевели в иркутскую колонию № 6, где он попал в незаконно созданный «Отряд №10», в котором содержались «разработчики».
После конфликта с осужденными Бакиев обратился за защитой к сотрудникам колонии, но те вернули его обратно в отряд №10, где он был избит и изнасилован ручкой от швабры. Более двух суток Бакиева с разрывами внутренних органов прятали под нарами. При проверках на его имя отзывался другой осужденный (что невозможно сделать без соучастия сотрудников колонии).
После обнаружения, Бакиева срочно отвезли в областную больницу, а сотрудников колонии Ерохина и Медникова задержали.
В июле 2022 начался суд , перед которым предстали начальник ИК-6 Алексей Агапов, заместитель начальника оперативного отдела Алексей Медников и оперуполномоченный отдела Антон Ерохин. Они обвиняются в превышении должностных полномочий с применением насилия и причинением тяжких последствий Бакиеву.
Обвинение было предъявлено и участвовавшим в пытках шестерым заключенным — по п. «а» ч. 2 ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера, совершенные группой лиц по предварительному сговору) и п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).
По обоим делам работают юристы правозащитной организации «Сибирь без пыток» в сотрудничестве с Фондом «Общественный вердикт».
Подробнее истории Кежика Ондара и Тахиржона Бакиева читайте тут и тут.
Обвиняемые разработчики и сотрудники
Точное число обвиняемых-разработчиков неизвестно: пока что пять человек проходят по делу Кежика Ондара, шестеро по делу Тахиржона Бакиева, еще шестеро обвиняются по делу о пытках в СИЗО-6. Разработчикам предъявлены обвинения по п. «а» ч. 2 ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера) и п. «а» ч. 3 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).
Жертвы и свидетели пыток называли гораздо больше фамилий и кличек, чем те, что мы видим среди обвиняемых.
По каждому из «пыточных» дел есть обвиняемые сотрудники ФСИН. В частности, по уголовным делам по пыткам Бакиева и Ондара.
По информации П. Курьянова еще двое сотрудников — замначальника отдела режима надзора СИЗО-6 Дмитрий Бароян и начальник смены первого режимного корпуса СИЗО-6 Василий Луковский — знакомятся с обвинением. Их обвиняют в превышении полномочий (ч. 3 ст. 286 УК) и насильственных действиях сексуального характера группой лиц (ч. 2 ст. 132 УК).
Полковник Леонид Сагалаков был назначен на должность начальника ГУФСИН по Иркутской области за месяц до бунта, 2 марта 2020 года. По замечанию сайта «Сибирь. Реалии», «именно его угрозы на плацу ИК-15, по заявлению некоторых заключённых и адвокатов, спровоцировали бунт в колонии Ангарска в апреле 2020 г.» Как рассказывал заключенный Юрченко, 10 апреля Сагалаков грозил осужденным сексуальной расправой, а позже в подведомственном ему учреждении происходили массовые и организованные пытки.
В свидетельстве бывшего осужденного — «разработчика» Дениса Голикова содержится информация о том, что в ночь на 11 апреля, перед тем как в СИЗО-1 привезли заключенных из ИК-15, «открывается окошечко для приема пищи, меня зовет оперативник Федюнин. И орет на всю камеру: «На ИК-15 бунт, от Сагалакова добро на всё, кроме трупов». И это вся камера слышала».
Сагалаков был объявлен пострадавшим по делу о бунте: как утверждает СК , в него бросил камень заключенный Сергей Зырянов, который вину отрицает, заявляя, что его показания были получены под пытками.
Своим указом 9 декабря 2021 Владимир Путин присвоил Сагалакову звание генерал-майора.
Начальник ангарской колонии № 15 Андрей Верещак после бунта пошел на повышение в областное управление ФСИН, но был уволен в конце декабря 2020 года. В отношении Верещака возбудили уголовное дело о превышение должностных полномочий, которое привело к тяжким последствиям. Бывшего начальника обвиняют в махинациях с лесом, которые он совершил, превысив свои полномочия. А сумма ущерба — 700 тысяч рублей, наше законодательство считает тяжким последствием. Следствие ходатайствовало о заключении его в СИЗО, но суд отправил его под домашний арест. 10 сентября 2021 года дело было направлено в суд.
Врио начальника «бунтарской» ИК-15 был назначен Арслан Мажидов, который возглавлял в апреле 2020 года иркутское СИЗО-6. Ему было присвоено звание подполковника.
Начальник ИК-6 в Иркутске Алексей Агапов обвиняется по делу Бакиева по п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий) вместе с заместителем начальника оперативного отдела Алексеем Медниковым и оперуполномоченным отдела Антоном Ерохиным.
Начальник иркутского СИЗО-1 Игорь Мокеев был уволен, уголовное дело против него так и не возбудили.
13 мая 2022 года задержан начальник ангарского СИЗО-6 подполковник Алексей Иванов. Он был назначен вместо Арслана Мажидова в июне 2021 года, до этого Иванов был заместителем Мажидова. Ему вменяют не пытки, а то, что он пообещал осужденному Бункину хорошую характеристику для УДО за ремонт канцелярии, и обманул. Бункин за свой счет накупил материалов на 45 тыс. рублей. После того, как его обманули, он обратился с заявлением на Иванова в СК.
Что касается рядовых сотрудников названных учреждений, которым не предъявлено (по крайней мере пока) обвинение, то на некоторых сотрудников указывают разные пострадавшие. Например, в показаниях заключенного Игоря Колосова фигурируют сыновья экс-начальника ИК-15 Андрея Верещака, Евгений и Алексей, работающие в СИЗО-1 и СИЗО-6. Они взаимодействовали с разработчиками и оказывали давление на осужденных. Один из пострадавших осужденных в адвокатском опросе также указывал на Верещака.
Не садисты, а партнеры?
И приведенных кейсов вырисовывается характер отношений между сотрудниками учреждений (заказчиками и организаторами пыток) и «разработчиками» (исполнителями). Речь не идет о бытовых конфликтах или личной антипатии: многие жертвы рассказывают, что от них требовали показаний по бунту и признания в участии в нем. Есть все основания полагать, что все пытки, мучения, изнасилования были организованы администрациями иркутских учреждений ФСИН и совершались с целью получить информацию, запугать свидетелей, добиться явки с повинной, вынудить изменить показания и просто мести.
Встречаются прямые свидетельства непосредственного взаимодействия сотрудников ФСИН и «разработчиков». Выше приведен один из таких случаев, когда выбитые после изнасилования показания разработчики «Лютый» и «Боча» передавали на глазах у жертвы сотруднику СИЗО-1 Евгению Верещаку.
«Тайга.Инфо» приводит рассказ одного из разработчиков, Дениса Голикова:
«Была у меня своя камера, я за ней смотрел. У меня – свои методы работы, у другого – свои. У меня, получается, было свое небольшое государство. Вот есть у вас синяя футболка, мне приходят и говорят: «Вот надо забрать синюю футболку», – рассказал Голиков. – А, как и что делать, ни один оперативник такого не скажет. Ни один оперативник не скажет, что кому-то надо палку в жопу засунуть или кого-то опустить. К тебе просто приходят и ставят задачу: «Сделать вот то и вот то»». «По-разному шло, – рассказывал Голиков. – Например, СК кого-то арестовывает. Человек не дает показания, следователь приезжает на тюрьму, общается с каким-то оперативником: «Ну вот я того или того закрыл, он чё-то показания не дает, давай чего-нибудь придумаем, я тебе поляну накрою». Как-то так всё получалось. Когда – СК, когда – МВД, разные структуры».
Издание «Сибирь.Реалии» пишет, что сотрудников СИЗО №1 «обвиняют в организации пыток заключенного Кежика Ондара».
В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого старшего оперуполномоченного оперативного отдела ФКУ СИЗО-1 А. Мелентьева следователь по особо важных делам указывает, что тяжкое преступление в отношении Ондара Кежика было «возможным в связи с совершением <…> действий, явно выходящих за пределы его полномочий». В обвинительном заключении фигурирует «обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ» и упоминается составление «по надуманному основанию» рапортов о переводе заключенного Ондара ив камеру, где с ним совершили «насильственные действия сексуального характера».
Пока что система ФСИН жертвует малой частью своих сотрудников, но сохраняет принципы тотального насилия и максимальной закрытости. Но такое «самоочищение», несмотря ни на какие посадки, не приведет к серьезным изменениям исправительной системы.
Автор: Анатолий Папп, фонд «Общественный вердикт»
Редактор: Асмик Новикова, фонд «Общественный вердикт»