Продолжается судебный процесс по делу о пытках заключенного Важи Бочоришвили. 8 августа состоялось очередное заседание в Заволжском районном суде Ярославля. Суд огласил показания всех свидетелей, в том числе медиков, которые должны были лечить жестоко избитого заключенного. 

Показания свидетелей можно условно поделить на две группы: до публикации видео избиения Бочоришвили в апреле 2017 года и после. Когда заключенный умер, и началось расследование, Следственный комитет довольно быстро прекратил дело «за отсутствием события преступления». Сотрудники колонии признавались на допросе в 2017 и 2018 году, что почти не помнят подробностей случившегося, но полностью уверены, что применение силы и спецсредств к злостному нарушителю Бочоришвили было абсолютно законным.

Двое фсиновцев — Евгений Канайкин и Святослав Побединский — и вовсе признались тогда в применении силы к Бочоришвили во время обыска. По их версии, некий информатор сообщил о том, что Бочоришвили мог иметь при себе запрещенный предмет, и, поскольку заключенный отказывался пройти полный обыск, дежурный помощник начальника колонии дал указание применить силу и дубинку.

Напомним, что обвиняемыми по делу проходят Сергей Кузьмин,  Сергей Гусарин и Вячеслав Шашкин.

Канайкин и Побединский рассказали, что после случившегося в ИК-1 собрали комиссию для внутреннего расследования и проверили допустимость действий сотрудников — это обычная практика после применения силы и спецсредств к заключенным, нарушающим распорядок. В комиссию тогда вошли Кирилл Скороход, Сипан Мамоян и Владислав Писаревский.

Изучив видеозапись со служебного видеорегистратора (по всей видимости ту самую, которая всплыла спустя 5 лет и стала главным доказательством преступления) и рапорты Канайкина, Побединского, а также Романа Оныпы и Юлии Каштаевой, комиссия признала действия сотрудников правомерными. Решение комиссии утвердил Игит Михайлов, исполнявший тогда обязанности начальника колонии. Материалы разбирательства направили в УФСИН по Ярославской области и в прокуратуру по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях.

После передачи адвокатом «Общественного вердикта» пыточного видео в Новую газету в феврале 2021 года уголовное дело вновь возбудили. Канайкину и Побединскому продемонстрировали видеозапись, и они сразу же «пожелали внести изменения» в данные ранее показания, так как описанные ими ранее события все-таки оказались не соответствующими действительности.

Оба признались, что, когда комиссия колонии признала избиение законным, они, не задумываясь, согласились с решением комиссии. Однако после публикации видео пыток фсиновцы предъявили следствию новую версию, по которой никакого насилия к Бочоришвили они не применяли.

Побединский, который ранее на допросе заявил, что бил Бочоришвили дубинкой и в мельчайших подробностях описывал это («Я наносил удары палкой резиновой, удерживая ее в правой руке за край рукояти, отводя руку в сторону на расстояние вытянутой руки соответственно. Затем я немного заводил палку резиновую за линию спины и махом, сверху-вниз, справа-налево, наносил ей удары по задней поверхности бедер и по ягодицам осужденного. Удары имели расслабляющий характер»), «после длительных просмотров», наконец, узнал себя на видео, где он просто стоит у двери рядом с медработницей Каштаевой и в избиении не участвует.

На допросе в 2022 году Канайкин подтвердил свои предыдущие показания, но после просмотра видео заявил, что ничего из событий на видео пояснить не может и никого, в том числе заключенного, не узнает. Через месяц на очередном допросе он, как и Побединский, все же «пожелал внести изменения» в свои предыдущие показания.

Канайкин признал, что даже не присутствовал в момент избиения в помещении, а только заступал на дежурство. Почему документы были оформлены на них с Побединским, он вспомнить не смог. Тогда он полагал, что действия сотрудников были законными, и просто подписал документ.

Показания Романа Оныпы, присутствовавшего при избиении, до публикации видеодоказательств практически слово в слово повторяли первоначальные версии Канайкина и Побединского. После просмотра видео, Оныпа заявил, что по прошествии времени он ничего не помнит, никого, включая себя и заключенного, не узнает, и предполагает, что видео может быть смонтированным. Тем не менее в ходе следующего допроса после просмотра видеозаписи он, как и его коллеги, тоже «пожелал внести изменения» в первоначальные показания. Другие сотрудники колонии на допросе после просмотра видео либо заявляли, что ничего не помнят, либо отказались давать показания, сославшись на Ст.51 Конституции РФ.

 Нет видео — нет преступления

Дело Бочоришвили — еще одно, которое было расследовано только из-за того, что обнаружилась и была опубликована запись самого события (которое, напомним, по версии первого следствия просто отсутствовало). Видеозапись приобрела значение единственного средства для раскрытия преступления. 

Отсутствие видеодоказательств  стало универсальной отговоркой следствия, которое, имея эффективный арсенал методов расследования, должно работать качественно и беспристрастно, но не хочет или не может этого делать без видеодоказательств. 

Получается, что традиционные методы расследования просто не используются. Хотя их достаточно, чтобы обнаружить и круг подозреваемых, и круг свидетелей, выяснить обстоятельства дела, задаться вопросом и найти ответ — почему заключенный через месяц умер. И, наконец, просто изъять запись как вещдок и ее изучить. Видимо, чтобы запись оказалась у следствия, нужно, чтобы она сначала была опубликована. А сами следователи, к сожалению, не умеют грамотно и своевременно изымать видеозаписи (или не хотят).

Неспособность или неготовность расследовать преступления, используя весь арсенал полномочий и методов раскрытия преступлений, вынуждает (пряча раздражение) в очередной раз говорить о профнепригодности органов следствия.

Еще вот что: за дачу ложных показаний установлена уголовная ответственность, однако «внесение изменений» в данные ранее показания почему-то не преследуются по закону.

В деле Бочоришвили в очередной раз обнажилась ее одна проблема соблюдения прав заключенных — права на адекватную медицинскую помощь. Уровень оказываемой медпомощи в колонии настолько низкий, а меры, принимаемые тюремными врачами настолько бессмысленные, что в какой-то мере могут быть приравнены к издевательствам и пыткам. Экстренная медпомощь сводится к анальгину от всех болезней и измерению синяков линейкой.

Фельдшера колонии, Юлию Каштаеву, которая присутствовала при избиении Бочоришвили и требовала, чтобы он разделся в ее присутствии и прошел полный обыск, в ходе первоначального расследования допросили в декабре 2018 года. Тогда на допросе она заявила, что за все время работы в колонии ни разу не становилась очевидцем незаконного применения силы к заключенным.

По прошествии времени вспомнить обстоятельства того обыска она не смогла и о пытках над Бочоришвили ничего не знает. Следователю Каштаева призналась тогда, что в помещении, где проходил обыск, ее не было. По ее словам, сотрудники колонии сообщили ей о законном применении силы к злостному нарушителю режима. По внутренним правилам колонии медик должен осмотреть заключенного и составить рапорт. Каштаева осмотрела Бочоришвили и кроме гематом на ягодицах не обнаружила никаких повреждений, «видимых человеческому глазу».

После публикации в СМИ видео пыток над заключенным уголовное дело снова возбудили, а в марте 2022 года Каштаеву допросили повторно, продемонстрировав ей видеозапись. Она узнала себя на видео и даже «частично вспомнила» обстоятельства. Каштаева призналась, что все-таки присутствовала в помещении. Несмотря на жалобы Бочоришвили, она сделала вывод, что заключенный здоров и просто не хочет проходить полный обыск. Инструмент, напоминающий анальный расширитель, которым Каштаева пригрозила осмотреть Бочоришвили, опознать по видео она не смогла, предположив, что это шпатель для полости рта. Что произошло далее, Каштаева не помнит, потому что по новой версии показаний она вышла из помещения.

Событие, повлекшее за собой смерть заключенного, каким-то образом стерлось из памяти медработницы, из чего, вероятно, следует, что практика применять физической силы и спецсредств —  занятие априори законное, поставленное на поток, и настолько рутинное, что не заслуживает внимания.

Допрошенные врачи городской больницы, в которую направили умирать Бочоришвили, признали, что заключенный был в тяжелом состоянии, у него были множественные гематомы, в том числе и на половых органах, и был раздут живот. При этом все медики заявили, что заключенный ничего не говорил про избиение в колонии.

Следующее заседание по Ярославскому делу намечено на 15 августа. Суд планирует рассмотреть оставшиеся материалы, в том числе видеозапись избиения заключенного.